Десять минут спустя…

Прибывшая через десять минут «скорая» нагло растолкала припаркованные у самого крыльца управления седаны и пристроила свой задник практически на ступенях. Врач с медсестрой, похватав чемоданчики с красными крестами стартанули с кресел видавшей виды «газельки» и скрылись в проеме прозрачных дверей.

Промчавшись по коридорам, они почти сбили с ног Самоху, уже заходившего в приемную, и, сориентировавшись по табличкам, заскочили в кабинет с надписью «Генеральный директор», бодро хлопнув дверью.

Самоха хмыкнул, сунул подмышку тоненькую папку и оглянулся в поисках привычной в таких местах секретарши. Данное занятие заняло у него целую минуту, но секретарши он не нашел и попытался открыть дверь, в которой только что исчезли люди в белых халатах.

Но дверь распахнулась сама, из нее поспешно вышли трое знакомых Самохе управленцев, и, не сговариваясь, молча удалились из приемной.

Самоха шагнул в кабинет и увидел обоих медиков возле посиневшего лицом главного бухгалтера, лежавшего на полу, и Сычева, напряженно сидевшего на краю стула сложив руки на груди и хмуро наблюдавшего за ними.

Врач, молодой парень в джинсах и кроссовках выглядывавших из-под халата, ругнулся и обернулся к Сычеву.

— А все! — с какой-то непонятной претензией высказался он и развел руками.

Дмитрий раскрыл рот.

— Что все?

— Ну, всё - это всё… — повторил парень.

Такая же молодая, как и врач, медсестра, встала рядом с ним, чуть толкнула его локтем и недовольно заявила.

— Доктор хочет сказать, что констатирует летальный исход.

И вызывающе уставилась на обоих сразу. И на Сычева и на Самоху.

Дмитрий вскочил:

— Вы с ума сошли? Какой исход? Он жив! В больницу его везите!

— Мы, конечно же, повезем, но…

Тут Дмитрий заорал:

— Тащите носилки и в реанимацию его!!! — он резко повернулся к врачу, — Я вам сейчас устрою исход! Подорвался и побежал! Бегом!!!

Врач сорвался с места и скачками выбежал из кабинета, а девушка испуганно ойкнув, подскочила к чемоданчику и дрожащими руками начала что-то там искать. Наконец, найдя какую-то бумажку и пробежав по ней глазами, она лихорадочно выхватила шприц, ампулу, торопливо набрала в шприц лекарство и прямо через одежду влепила укол в плечо главбуха.

Сычов и Самоха одновременно вздрогнули. Но промолчали.

Буквально минуты через две, врач и водитель «скорой», прибежали вместе с носилками, не долго думая кинули на них главбуха и, закрыв ему лицо какой-то пелёнкой, потащили из кабинета. Сестричка схватила чемоданчики и вприпрыжку понеслась за ними. Дмитрий дернулся было следом:

— Придурки! Лицо откройте!

Но остановился, махнув рукой.

Самоха криво ухмыльнулся и задумчиво произнес:

— Первый пошел.

Дмитрий зло посмотрел на него, отвернулся и направился к директорскому креслу. Затем с шумным выдохом опустился на кожаное сидение, откинулся на высокую спинку и недовольно спросил:

— Тебя-то сюда чего принесло?

Игнорируя вопрос, Самоха неторопливо проследовал к началу длинного стола, пододвинул к себе стул, сел возле Дмитрия, положил на стол папочку и заявил:

— И тебе здравствуй, Дим.

Он демонстративно огляделся, обсмотрел с разных сторон директорское кресло и Дмитрия в нем и ехидно констатировал:

— А ничего так, миленько. Тебе идет.

— Слышь, Самоха, ты ведь не на показ моделей сюда притащился с утра пораньше, — хмуро сказал Дмитрий, — Выкладывай чего надо?

Самоха вздохнул:

— Злой ты стал, Дима, нервный. Поберёг бы себя, а то, не ровен час, инфаркт подхватишь.

— Не подхвачу. Начинай уже.

— Скорее заканчивай. Дело Каравайцева закрыто. Целиком и полностью. Ну и все сопутствующие тоже. Ты рад?

— А то я не знал, что вы все закроете. Только вот мог бы и по телефону мне это сообщить. Но ты ж сюда лично заявился. С чего бы?

— Да так… Посмотреть, как ты устроился. Наследство, так сказать, принял.

— И ты туда же?

— Туда же, — Самоха кивнул, — Конечно, мое дело маленькое - на страже закона и порядка стоять. Но хотелось бы, что бы новый гендиректор небезызвестного «концерна» обошел все подводные камни и не наступил на старые грабли, так сказать.

— Это ты о чем меня сейчас предупреждаешь? — Дмитрий внимательно разглядывал следователя.

Тот опустил глаза, но все же ответил:

— Хороший ты мужик, Дим. Но деньги и не таких ломали. А у тебя опыт по части отмазок от системы правосудия богатый. Боюсь, этот опыт тебе не на пользу пойдет.

Дмитрий, продолжая разглядывать переливающуюся радужную ауру Самохи, с удивлением понял, что сидевший перед ним человек не хочет менять свое отношение к нему. Хорошее отношение к бывшему оперу Сычеву, когда-то мотавшемуся вместе с ним по вызовам на старом милицейском «уазике». Опер Сычев тогда не выдержал и ушел в поисках спокойного места и длинного рубля, а этот человек упёрто тащил свою лямку, не очерствев и не скурвившись от безденежья и жизненных неурядиц, которых с лихвой хватило на его долю. Сумел выдержать напор беспредельных лет и даже сколотить свою команду, таких же повернутых на ремесле ребят.

— А ты мне помоги, – вдруг попросил Дмитрий.

— Тебе? — удивился Самоха, — Чем?

И как всегда съехидничал:

— У меня, знаешь ли, зарплата бюджетная, кредиты я не выдаю.

Дмитрий не обратил внимания на подначку.

— Мне информация нужна. Кто, где, когда. Реальная. Не слухи, не сплетни, понимаешь?

— Ты о чем? — напрягся Самоха.

— Понимаешь, я хочу… В общем, я должен город поднять… Дороги, мостики тротуары - это пусть мэр напрягается. Производство надо поднять. Иначе нам тут белый северный зверек будет, не сегодня-завтра. Я полазил у нас по цехам и складам, понял, что можно все нормально сделать. Зарплату даже на четверть поднять. Но деньги из ниоткуда не берутся и без сопутствующих производств и нормального сбыта не обойтись. Нужны люди. Профи. Значит надо им жилье хоть какое-то построить или прикупить… Чего ты лыбишься?

Самоха действительно улыбался во все тридцать два.

— Ты продолжай, продолжай. Красивую картинку рисуешь. Хозя-айственник! Только, я то тебе зачем?

— Воха, чему тебя в училище учили?

— Но-но! Чему учили, всё помню.

— Без тебя ни одна шишка на ровном месте не может существовать. Ты и сила, и защита.

— Омон - сила и защита. А я легавый.

— Так мимо твоего легавого носа, и носов твоих ребят, ни одна мышь не пробежит. Ты же знаешь где-кто какую каверзу затевает. Не делай круглые глаза. Ну, хорошо, по косвенным признакам. Предполагаешь.

— Это не ко мне, — быстро сказал Самоха, — это к смежной конторе.

— Но ты же с ними в контакте. Вот скажи, ты ведь знаешь, что главбух «концерна», которого вынесли сегодня отсюда, наркотой по-тихому приторговывает. Не сам, понятно. Знаешь?

— Ну, знаю — нехотя признал Самоха, — Я даже знаю, как отрегулирована левая фара у «шестерки», на которой ихний дилер ездит. И что я могу? Не попадаются они. Умные. Грамотные. Прикрытые. У них юристы хорошие. Вот наподобие тебя. А я так, сошка мелкая.

— Не прибедняйся.

Дмитрий помолчал. Но потом решился:

— А если будет у тебя… рычаг воздействия, скажем так? Тихий и незаметный.

Самоха прищурился:

— Это ты о чем, Сыч?

Дмитрий встал. Подошел к широкому окну, за которым шел дождь, посмотрел на проезжающие по мокрой улице машины, на небо, затянутое сегодня серыми тучами по случаю осенней погоды…

Самоха сидел к нему спиной, но Дмитрий знал, что тот удивлен и напряжен. Сильно. От следователя шел запах интереса, азарта и осторожности. Ну, точно ищейка, подумал Дмитрий. Никак без него. Он лучший. Он из тех, кто может прикрыть спину. Вытащить из непростой ситуации. Он из тех, кто не предаст никогда. Дмитрий улыбнулся: волк и собака. Надо же.

— Не называй меня так больше, — попросил он, — Не сыч я. Другой зверь.

— Я и смотрю, ты ли это, аль не ты? Не узнать прямо, — не удержался следователь, — Ипостась поменял?

— Поменял, Воха. Ты не поверишь, насколько.

От человека тянулись к нему тонкие зеленые лучики любопытства.

— А не ты ли это сегодня применил к своему главбуху «рычаг воздействия»?

— Что, профессиональный интерес проснулся? — спросил Дмитрий, — Нервный он оказался. А сердце при таких нервах тренировать надо.

Самоха от любопытства уже весь светился зеленым.

— Это ты о тренировках заговорил? И не шутишь ведь. Дела-а…

— Ну, так будешь помогать или нет?

Самоха демонстративно вальяжно закинул ногу на ногу, сделал задумчивое лицо и с придурью в голосе высказался:

— Как приятно знать, что нужен сильным мира сего. Токмо, чего мне с этого будет?

Дмитрий улыбнулся.

— Всегда знал, что ты меркантильный тип. Но до такой степени… А чего хочешь?

— Вот это уже деловой разговор. Хочу, — и Самоха стал загибать пальцы, — Новый принтер, пару пачек бумаги, канцелярские принадлежности, новое ведро и швабру для бабы Жени, а то она уже всю плешь проела. …

— Не хохми.

— Ладно, — легко согласился Самоха, — Пару «фордов» для отдела, пару квартир для ребят из общаги, пару помещений для вещдоков и…

— Ты прямо как Ной святой, всё у тебя по парам.

— Ну, так я ж нормальной ориентации...

— Я понял. Тебе ничего не надо.

— Притормози! Мне надо!

— И?..

— Ну, ты даешь, Сычев. У меня только равноценный обмен. Баш на баш. Я тебе информацию, и ты мне тоже информацию. Ты ж меня знаешь.

Дмитрий вздохнул.

— Это было и так понятно. Будет и тебе информация. Какую спросишь. Значит договорились?

— Вот ты шустрый, — Самоха изобразил удивление, — А закрепить договор?

— Кровью?

— Да тю на тебя! Рестораном. У тебя же днюха скоро.

Дмитрий поморщился:

— Я забыл. Хорошо, только я пить не буду. Приводи ребят, кого хочешь.

— Нет, я точно что-то пропустил, — покрутил головой Самоха, — Ты же никогда не отказывался от дорогой выпивки?

— Не отказывался. Я действительно изменился, Воха. Но ресторан за мной.

— А стриптиз?

— Нет, ну ты борзый. Где я тебе в нашем городе стриптиз откопаю?

— Это ты кому сейчас рассказываешь? — Самоха явно развлекался.

— Да ну тебя. Всё, следователь. Аудиенция завершена. Вали отсюда.

— Во-во, как чуть что, так помоги... — но он уже подхватил папочку со стола и, помахав Дмитрию ручкой, вышел из кабинета.

За ним тянулся шлейф удивления и интереса. А самое важное, что почуял Дмитрий, был еле заметный запах надежды.